Когда уже дом стал трястись, думала, всё: мы уже не надеялись ни на что

Первые дни войны

24 февраля в пять минут пятого начали бомбить воинскую часть в двух километрах от нас. Я сначала ничего не поняла. Очнулась, когда дом начал дрожать.

Но спасибо ребяткам из теробороны. Как только знаки видели, быстро приезжали, замазывали. А наш управдом — вообще молодец. Сразу везде камеры поставил. Только объявят воздушную тревогу, он все квартиры обойдёт, чтобы все шли в соседний дом в подвал, подъезды закрывал, чтобы никто лишний не зашёл. В первые дни сильно помогали волонтеры: магазины закрылись, а они возили по домам продукты и раздавали. 

«Мне ее жалко — это же живое существо»

Я сама смотрела за рыбкой у соседей, которые уехали. Мне её жалко — это же живое существо. Каждые два дня ходила, мыла аквариум, меняла ей воду. Когда мы уехали, отдала её друзьям. А когда мы уже здесь были, соседи вернулись в город за вещами, фотографию показали. «Узнаёшь свою питомицу?» Я говорю: «Так что, она живая?» — «Живая, ещё какая живая!»

Бомбежка и решение уезжать

Мы бы, может, и не поехали никуда, но 23 марта, когда пошли платить за коммунальные услуги и уже возвращались, начали бабахать. Оказывается, взорвали два склада под Броварами, это почти рядом с нами. Дома двери, окна и стены сильно скрежетали — мы думали, что вылетят. Мы спрятались, накрылись, потому что подвала у нас не было. В другой дом бежать — там подвал битком забит людьми из двух домов. До вечера так досидели.

Вечером звонит племянник, со слезами: «Собирайтесь, я заказал вам машину, чтобы в 9 часов утра вы были готовы». Мы похватали, что придется. Ни тёплого, ни холодного, ничего — только смену одежды взяли. В 9 часов приехало такси до Польши.

Дорога в Польшу: «Мы уснули без рук без ног»

Я очень благодарна таксисту Юре. Он нас вёз, как лялечек. Полдесятого вечера мы были уже на границе. Никто так быстро не добирался. Там мы простояли в очереди шесть с половиной часов. Замёрзли как цуцики. 

Спасибо волонтёрам, которые нам давали пледы, горячее, конфеты. У сестры упал сахар, её трясти начало, — дали шоколадку. Они несли наши вещи. Довезли до автобуса, посадили в него, чтобы ехать в центр, где всех беженцев размещали. Мы уснули без рук без ног. 

Утром нас покормили, дали еды и отправили в автобусе на Варшаву, в аэропорт. 

Героиня о муже: «Его три раза к стенке ставили боевики»

Сын сестры сказал нам приехать в Грузию. Он работает в Тбилиси, строит солнечные батареи и ветряки. Он у нас очень умный.

Здесь я с родственниками. Мужа у меня нет. Он умер в Душанбе после войны. Его три раза к стенке ставили боевики. Получил три инфаркта.

В девяносто втором году в Душанбе была война, а он строил дороги. И как только выедет на проверку, к стенке ставят. В последний раз не выдержал, говорит: «Я для вас стараюсь, а вы что меня к стенке ставите? Вы наших всех выгнали. Я остался, делаю работу, а вы мне что делаете?» И инфаркт сразу. Шесть с половиной лет я боролась за него.

Связь с друзьями 

Я со всеми переписываюсь. Очень многие уехали. Кто в Германию, кто в Австрию. Женщина одна, инвалид первой группы, ездила в Австрию, надеялась, что её поселят в дом инвалидов, чтобы там остаться. А её не поселили, и она вернулась в Бровары. Что будет, говорит, то будет. 

Болезнь и помощь от волонтеров

О вас я узнала на пункте выдачи гуманитарной помощи, там есть объявление. У нас внучка была там волонтером, увидела его.

У меня сахарный диабет, а больная нога — это его последствия. Я сломала её, и у меня началась диабетическая нейропатия, онемение. Я её проколола всю до крови, не чувствовала вообще ничего. А сейчас чувствую, после того как таблетки стала пить. Теперь сплю хорошо, нога мне не мешает. 

Огромное вам спасибо, что помогаете лекарствами.

10 октября 2022