Обычные люди всегда найдут общий язык. Они-то ведь друг друга не предавали, не стреляли друг в друга

Я ещё в январе 2022 был уверен, что будет нападение. Было очень тревожно.

А 24-го утром проснулся от взрывов со стороны аэродрома. К вечеру русские зашли в Мелитополь.

Сперва шли бои. Танки, самолёты. Я столько военной техники не видел никогда в жизни. На одной из центральной улиц подбили украинский танк. Мой знакомый жил за километр оттуда – у него пластиковые окна открылись: такой силы взрыв был. 

У тещи родная сестра живет в России. Она ей позвонила и говорит: 

– Сейчас вас освободят, все будет хорошо.

– Ты сошла с ума, у нас бомбят вовсю.

– Не может быть, не надо меня обманывать, никто вас не бомбит.

Когда власть в городе полностью захватили русские, они начали устанавливать свои правила. Сначала вешали везде флаги Советского Союза – видимо, российских с собой не было.

Потом начались протесты. Многие были с украинскими флагами, пели гимны, останавливали технику. Ну а потом солдафоны начали стрелять по ногам. Попали в одного, потом в другого. Постепенно перестали собираться.

У нас не было такого никогда, что мы были против России, или кричали что-то типа «москали». Нет, у нас всю жизнь российские номера приезжали летом отдыхать на море. Никогда не было никаких вопросов к русским. А сейчас вопросы очень большие.

Было много арестов. Кого-то пытали.

До войны мы, бывало, грешили на нашу полицию. Но такого беспредела не было никогда в жизни. Одного парня, по рассказам, поймали на улице и повесили на него обвинение, что он хотел заложить бомбу. Мэра нашего в первые же дни захватили. Потом обменяли на солдат.

Я, как человек семейный, старался не попадаться на глаза. Днём на базар, по вечерам никуда не выходил. Силовиков на улицах было больше, чем людей. Столько машин ФСБ я не видел никогда.

В конце сентября они объявили, что через 3 дня будет референдум. И мы сразу начали собираться. В октябре мы уехали в Грузию. 

Планировали именно в Грузию, потому что загранпаспорт есть только у меня и моей жены. Можно было попробовать уехать в Запорожье, но там были очереди, люди стояли по 5 суток.

Когда проезжали КПП, всех досматривали. Я с семьей был, меня меньше. А мужиков раздевали. Я думал, ищут татуировки, но потом понял: смотрят, есть ли на теле характерные следы от ношения бронежилетов, кобуры.

Все это как параллельная реальность. Кто там был, тот меня поймет. Будто попадаешь в произведение какое-то, фантастическое.

Они там даже газеты выпускают – думают, что люди их будут читать. Плакаты какие-то. «Мы русский народ».

И они правда думают, что люди посмотрят на эти плакаты, почитают газеты и откажутся от Украины, полюбят Россию моментально?

Родители говорили: «Езжайте сами, мы останемся». Но я не мог оставить маму, она бы не выдержала без лечения.

В итоге попали в самый пик, когда в России объявили мобилизацию. Нас 6 человек в машине, на третьи сутки мы приехали во Владикавказ и сразу на выезде попали в очередь. Там тоже была куча приключений.

На четвертые сутки мы были на границе. Грузинские пограничники нам сказали: «Слава Украине, проезжайте».

Это был первый в моей жизни выезд за границу.

В Запорожье мама получала препарат, который стоит довольно дорого. В Украине я работал, жаловаться не на что было, как-то справлялись.

В Грузии нам попались хорошие врачи, они подобрали аналог. Он подешевле, но тоже дорогой. 

Мама проходит КТ раз в 3 месяца. Результаты отсылаем лечащему врачу в Украину, да и тут врачи тоже смотрят. Помимо рака лёгких, у мамы были метастазы на костях, в области позвоночника, в печени.

А лекарство начало помогать: опухоль уменьшилась, очаги понемногу сократились. В Украине я возил маму до поликлиники на машине, хоть это и было очень близко. А тут они с отцом спокойно гуляют, все нормально. Видно, что ей становится лучше.

Поэтому очень не хочется прекращать лечение.

Сын старший у меня в 6 классе. Дочке младшей 6 лет, у нее задержка речевого развития. В Украине мы с ней тоже посещали специалистов: ездили в Харьков, в Днепр, в Киев, участвовали в каких-то программах. В Грузии этого всего нет. Поэтому тут у нас сейчас замерло всё.

Нам нужно проходить специальные процедуры, стимулирующие центры мозга, отвечающие именно за речь. И сейчас мы по сути разрываемся между тем, чтобы остаться в Грузии и лечить маму, или ехать куда-то в Европу и лечить дочь.

Старший ребенок у меня здесь в школу ходит. Там преподают на русском языке. Школа грузинская, но в ней есть так называемый русский сектор. И там азербайджанцы учатся, армяне, грузины, украинцы. Сыну там нормально, слава богу.

В Грузии хорошо. И спокойнее. Люди здесь хорошие.

Нельзя сказать, что мы бедствуем – но у нас шесть человек в семье, из них двое детей. Да и цены на лекарство растут.

По приезду в Грузию нам кто-то из украинцев рассказал о волонтерских организациях. Мы сначала закупали лекарства сами. Но когда потребовалась помощь, я обратился в Efa.

Спасибо вам большое, сперва помогли закупить капельницы. А позже помогли приобрести препарат. До следующего КТ нам нужно 3 месяца, а это еще 3 пачки препарата. А потом, вероятно, будут нужны ещё.

Но, повторюсь, главное – что это лекарство помогает. С онкологией сами знаете, редко когда удается добиться успеха.

Надо на позитиве всегда быть. А какой выход? Я почему-то верю, что добро должно победить зло в конце концов. Может, не в этом году. И тогда мы сможем вернуться домой.

Я не из тех людей, которые жалуются на свою страну, которые говорят: «лучше поеду за границу». Я жалею, что пришлось уехать. Мне нравится Мелитополь. Дай бог, чтобы они там ничего не разрушили. 

Самое главное, чтобы это все закончилось, чтобы был мир, чтобы люди перестали погибать.

А обычные люди всегда найдут общий язык. Они-то ведь друг друга не предавали, не стреляли друг в друга.

20 июня 2023