Мы не думали, что это будет так масштабно

Февраль в Мариуполе: «Скоро всё закончится»

Я проснулась утром от непонятного шума, в сети еще не было никаких новостей, и буквально через минут 15 мне позвонила моя знакомая. Она в тот момент была в России, в Москве: уехала встретить 14 февраля со своим молодым человеком и оставила у меня двух своих детей.

Она сказала, что не может проехать границу с Харьковом, потому что там танки, идут бои и взорвали какой-то мост. И только в этот момент до меня начало доходить, что началась война…

Будни осаждённого города

Тогда все воровали из магазинов, когда они работать перестали. У нас один сосед был – я его Робин Гудом называю. Приходит, зовёт меня и даёт мне пакет.

Открываю, а там «Натсы», «Баунти», жвачки блоками. Я говорю: «Сашка, откуда это?» А он: «Ну, я там был, там раздавали, я подумал, что у вас тоже детей много». В общем, они это где-то украли, но украли не себе, а раздали в те дома, где были дети.

Из продуктов помню ещё кофе – это был деликатес, потому что он у всех закончился. Правда, кофе с запахом костра – это гадость редкостная, но на тот момент это был настоящий кофе. Когда 6 утра, и все приходят к дяде Саше, этот аромат кофе – было нечто!

Начало марта: бомбёжка и жизнь в подвале

6 марта случился первый серьёзный прилет на нашу улицу. Поначалу дети ещё забирались под стол недалеко от подвала, а потом пришлось переехать в сам подвал.

В этот же день был прилет и на соседнюю улицу. Там горело здание, в котором жил одноклассник моего сына. Погибла часть большой семьи: они готовили еду на улице, и бабушку снарядом убило, убило дядю, у папы раны на ногах, а мама с тремя детками, слава Богу, целые. Тогда мы впервые задумались, что надо ехать.

Коррумпированный блокпост

Мы приехали на Мангушский блокпост, который был занят ДНРовцами. Когда до нас дошла очередь, они начали смотреть наши телефоны и нашли у мужа наши зимние фотографии из Киева. А там же украинские флаги.

«Ага, – говорят, – вы были в Киеве, значит, вы сепаратисты». Какие мы сепаратисты?.. Это, может, по отношению к вам мы сепаратисты. Мы украинцы, мы живём в Украине. А они говорят: «Сейчас мы вызываем бобик, мужа вашего грузим и везём в Донецк до выяснения обстоятельств».

Цена этому «до выяснения обстоятельств» известная: мы знаем людей, которых забрали в Донецк до выяснения обстоятельств, но мы не знаем тех, кто оттуда вернулся. Один их них сказал: «Ну, вообще за такое пять тысяч долларов берут». У меня глаза округлились, я говорю: «У меня нет этих денег». В результате, он понял, что с нас взять нечего и напоследок сказал: «Уезжайте прямо сейчас и не возвращайтесь».

Дорога до Грузии: интервью под дулом автомата

У меня «интервью» брали на одном из блокпостов. Муж за рулем, стёкла опущены, и с его стороны товарищ с автоматом, почти мужу в голову. А ко мне подходит другой, цепляет микрофончик и начинает задавать вопросы: «Вы рады, что мы пришли?» Что я могу им ответить? Рядом муж под прицелом. «А это правда, что украинские военные прикрывались вами, как щитом? А русские так делали?». А я реву всё это время, я просто реву…

«А вам жалко было украинских военных, когда они погибали? А русских жалко? А кого вам больше жалко?» Это единственный вопрос, на который я ответила: «Мне жалко мою сестру, которую я в огороде похоронила. Больше мне никого не жалко».

Грузия: начало новой жизни

Здесь нас мэрия поселила в гостиницу сразу – это колоссальная поддержка, когда ты приезжаешь ни с чем. Мы в Мариуполе никогда ни в чем не нуждались: муж – моряк, я преподаватель английского. Приходилось работать постоянно, но уровень жизни был нормальный. А сюда приехали ни с чем…

Помимо правительства и мэрии, я очень благодарна людям, которые помогали решать бытовые вопросы. Одно дело приехать в Грузию как турист, а другое дело – когда ты, извините, голожопый.

Сейчас мы сняли квартиру, потому что у нас собака – она большая, хаски, держать её в гостинице невозможно.

И снова в Мариуполь: лекарства от волонтёров

Мы поехали в Мариуполь в июле, чтобы улучшить быт тех, кто остался там. В первую очередь, им нужны лекарства: там огромная проблема с этим, особенно с узкоспециализированными.

Спрашивали: «Это ты купила? Сколько денег?» Когда я им сказала, что эти лекарства передали чужие люди, они не верили. Наверное, это приобретённое чувство брошенности. «Какое им, – говорят, – до нас дело?» Я говорю: «Просто хотят вам помочь».

В общем, огромная благодарность, я вам передать не могу! У бабушек – слёзы. Одна из них, тётя Валя – у неё все назначенные препараты закончились – говорит: «Я думала уже помирать буду, а теперь ещё поживу». Я говорю: «Живите ещё».

5 сентября 2022