Если кто-то на секунду включал телефон, то на него сразу обрушивался шквал негатива. Все боялись, что поезд разбомбят

Вита с семьей уехала из Украины спустя 4 дня после начала войны.

«Сейчас кажется, что 4 дня — это так мало, но тогда казалось, что это длится вечно. Я постоянно листала новости и не могла телефон даже на 5 минут оставить. Я постоянно думала, что если не буду следить, то пропущу важную новость: когда начнут бомбить мой город или куда бежать. Когда откладывала телефон, сразу чувствовала дикую тревогу. Спала не больше часа.

Я читала новости и видела, как бомбят украинские города. Было страшно, что начнут бомбить мой город — Днепр.

Я ложилась спать с мыслью, что могу не проснуться на утро.

Успокаивалась, что ракета не прилетит в наш дом, потому что домов много. Хотя кто знает.

Эти дни я не занималась ничем другим, что не касается войны. Ходила искала нормальное бомбоубежище — не нашла. Они все в убитом состоянии, непригодны для длительного нахождения. На самом деле неизвестно, что опаснее: быть в доме или в бомбоубежище, где нет нормальной вентиляции, воды и т. д.

Был момент: я шла по улице, и зазвучала сирена наподобие полиции или скорой. У меня сразу внутри похолодело. В рупор кричали «Внимание!», а я даже не знаю, показалось мне это или нет. Мозг такой: «Ну всё, началось». Ладошки вспотели, я начала судорожно соображать, куда бежать: домой или в бомбоубежище. Это длилось несколько секунд, сердце колотилось очень сильно.

С начала войны родственники за границей уговаривали нас уехать. Мама не хотела, она говорила: «Прекратите эту истерику, всё будет хорошо». Нам с братом казалось это странным. Мы из-за этого ругались, доходило до истерик. Я не могла её убедить, что пора перебираться в безопасное место. Ехать одной тоже не хотелось. Я чувствовала отчаяние, это был тяжёлый момент. Потом мы всё же убедили маму уехать.

Сначала билеты на поезд продавали, потом перестали. Мы пришли на станцию, там была паника, давка. Было много темнокожих людей, которые говорили по-английски, и, видимо, только потому что я сказала «I have a ticket», получилось сквозь них пробраться. Поезд был переполнен. Обычно едут по 4 человека в купе, там было человек по 20: лежали на полу, чемоданах, чувствовалась тревога в воздухе.

В поезде выключили свет, запретили пользоваться мобильными телефонами, чтобы самолёты нас не видели и не сбросили бомбу. Такое страшное воспоминание: ты в поезде, вокруг темнота, все молчат, очень сюрреалистично, как будто ты в фильме ужасов или страшном сне. Если кто-то на секунду включал телефон, то на него сразу обрушивался шквал негатива. Все боялись, что поезд разбомбят».

10 августа 2022