Волонтёрство – одна из душеспасательных штук, которая помогает всем, кто ищет опору и поддержку

Мы с женой приехали в Грузию не сразу. Сначала, после начала мобилизации, мы уехали в Минск. Там было прекрасно. 

Вся «прелесть» автократии в том, что ты как бы представляешь собой угрозу только для своей «родной» автократии.

В Минске до меня никому не было дела: ты растворяешься в толпе, никто тебя не замечает. И все к тебе очень добры.

При этом, когда ты общаешься с беларусами, выясняется, что абсолютно у каждого есть кто-то, кто сидел, или сидит, или у него был обыск. Не знакомый знакомого, а кто-то из круга общения: друг, родственник, коллега. Я об этом не задумывался, пока жил в России. Бесконечное уважение и любовь к беларусам.

Когда появился закон об электронных повестках, мне стало небезопасно оставаться в Минске. Я закончил военную кафедру, у меня ПВОшная специальность. Мы с женой решили уехать в Грузию.

В России я был режиссёром, оператором, фильммейкером, монтажёром. Впрочем, продолжаю этим заниматься и здесь, в Грузии. 

В частности, в EfA помогаю как оператор: снимаю интервью с волонтёрами.

И хотя в итоговый ролик уходит только нарезка видео, но за каждым волонтёром стоит полноценный разговор. Мы общаемся с ребятами, пытаясь понять, какова их история. Я задаю волонтёрам разные вопросы, но есть один, который достаётся каждому: «Почему, при таком выборе возможностей, вы пришли помогать в EfA?» Иногда ответы удивительные, иногда забавные. Иногда в формате «ну, просто потому что это EfA, вот и всё».

Сам я узнал про EfA на каком-то мероприятии во Frame. Там был какой-то мерч, я заинтересовался и написал, что готов помогать с видео.

Ещё по дороге в Грузию я понимал, что мне бы хотелось поволонтёрить, что-то поделать полезное.

Помогать беженцам мне…нравится. Думаю, это действительно помогает немного возвращать субъектность. Немного помогает принять тот факт, что даже в сложных обстоятельствах ты можешь что-то сделать.

Тот факт, что мы занимаемся помощью беженцам, добавляет важное ощущение, что я могу на что-то повлиять.

При этом сколько бы роликов мы ни сняли, мне всё равно кажется, что этого недостаточно. И что я мог бы сделать больше.

С начала войны я хотел делать что-то хорошее, что-то правильное. Но было непонятно, что именно я могу сделать. У меня было некое чувство безысходности. И только когда я стал заниматься волонтёрством, у меня появилась уверенность.

И я не знаю, есть ли что-то, кроме волонтёрства, что могло бы так же спасать от этого чувства.

До безысходности была неопределённость. Она ушла 24 февраля 2022 года, когда я проснулся в 7 утра и прочитал сообщения.

Помню, что начало войны было очень шокирующим для меня событием.

Одно дело – подозревать, что что-то случится, другое дело – видеть это самому. Увидеть видео, где летят ракеты, где танки пересекают границы. Всё это казалось сюрреалистичным. 

Мне тогда стало всё понятно. Оставалось только принять решение, когда уезжать из России.

У меня была надежда, что всё кончится быстро. К сожалению, всё продолжается до сих пор и непонятно, когда закончится. 

В Грузии при этом живёт очень много беженцев, которые по-прежнему нуждаются в помощи. Многим, до кого дотянулись волонтёрские организации, уже помогли. Многим продолжают помогать. 

Но видно, что у людей накопилась усталось от войны.

Было бы здорово собраться нескольким волонтёрским организациям и устроить что-то вроде прошлогоднего марафона в поддержку политзаключённых.

Вообще, волонтёрство – это одна из очень душеспасательных штук, которая, кажется, помогает примерно всем, кто ищет опору и поддержку. 

И если кто-то чувствует в себе ощущение безысходности, особенно в связи с последними событиями, то, возможно, именно волонтёрство поможет с этим справиться.

6 апреля 2024